Архитектурный стиль, рождающий поэтов

Идея о том, что, родись он в «пятиэтажке», А. С. Пушкин не состоялся бы как гениальный поэт - не нова. Тем не менее она актуальна.

Усадьба Середниково

Архитектура (включая высокохудожественные фасады и интерьеры зданий), продуманные усадебные ландшафты, природное и социальное окружение (даже если его составляют «простые» талантливые крестьяне), мир книг и звуков музыки, детские воспоминания и первая тайная влюбленность «под сенью дерев» - все это не проходит бесследно для впечатлительной души любого подростка. Это окружение человека как бы само предстает перед ним в роли наставника, учителя, ибо как нельзя более ярко олицетворяет собой философию, эстетику, художественный вкус и гуманизм многих предшествующих поколений. Вне этого контекста не постижимы ни культура и устремления эпохи, ни сложные душевные переживания юного гения.

Но на смену одним временам приходят другие. Дом, имение, усадьба, завися от них всецело, встречают эти события с достойным уважения смирением. Теперь уже в их состоянии, как в зеркале, отражены мы - их новые современники. Кто мы? Какие мы? Чего от нас ждать? И что ожидает нас? Попытаемся понять это через наше отношение к одной из подмосковных усадеб - Середниково, частично возвращенной потомкам ее бывших обитателей - семье Лермонтовых, а частично находящейся до сих пор в ведении санатория «Мцыри», принадлежащему областному Минздраву.

Творчество — это всегда полет

Усадьба, где четыре лета (1829–1832 гг.) отдыхал юный Михаил Лермонтов, при взгляде с некоторой высоты, может напомнить большую белую птицу, взмывающую с временно приютившего ее холма в сторону известной с XIV в. деревни Лигачево. Еще мгновение — и под крылом пронесутся стройные лиственничные и тенистые липовые аллеи, каскад рукотворных прудов, каменные мостики, извилистая река Горетовка. Где-то краем глаза видны дорога, храм и тихие сельские погосты…

О том, что образ птицы не был чужд создателям усадьбы, говорят не только ее силуэты. Птица — здесь, действительно, ключевой образ: недаром кованая птица-флюгер «восседает» на шпиле главного дома.

Но символична здесь не только птица. Находясь внутри парадного дома, в частности, в музыкальной гостиной с ее большим полукруглым балконом, ты смотришь на гладь простирающегося внизу огромного озера и вдруг ловишь себя на мысли, что находишься уже не на берегу, а в далеком море. Весь дом — и эта комната, и этот широкий овальный балкон с перилами — словно превращаются в ходовой мостик белоснежного лайнера, бросившего дерзкий вызов морским волнам, природной стихии. И, повинуясь нахлынувшим ассоциациям, как-то сами собой являются тебе строки:

А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!

Именно в Середниково Лермонтов наиболее полно и остро ощущал свои юные переживания, силу и трагичность своей первой любви, всепоглощающую страсть к свободе. Вечером 29 июля 1831 г., сидя на бельведере и вглядываясь в даль, он напишет в балладном стиле:

Зачем я не птица, не ворон степной,
Пролетевший сейчас надо мной?
Зачем не могу в небесах я парить
И одну лишь свободу любить?

Это было продиктовано не только сиюминутными настроениями, но и сильным впечатлением от семейной легенды о шотландских предках Лермонтовых. Одно усиливало другое. Там же в Середниково ночью у окна (излюбленном месте поэта) написано одно из самых трогательно-грустных стихотворений юноши-Лермонтова — «Завещание». В нем речь идет о его последнем пристанище:

В лесу пустынном средь поляны,
Где вьются вечером туманы,
Осеребренные луной…

В целом в этом подмосковном имении им были написаны 7 поэм, 2 драмы и около 100 стихотворений.

Триумф и трагедия российского родового гнезда

Архитектурный ансамбль Середниково

Усадьба Середниково пережила три счастливые для нее эпохи. Первым ее владельцем был влиятельный и образованный екатерининский вельможа, сенатор Всеволод Алексеевич Всеволожский. В 1775 г. он начал строительство усадебного ансамбля, «превыше всего ценя удобство и уют». Вскоре появился двухэтажный барский дом, соединенные с ним изящными белокаменными галереями четыре флигеля: для гостей и прислуги. Парадный дом и флигели, увенчанные легкими бельведерами; широкая белокаменная лестница, спускающаяся к нижнему пруду по тенистой аллее; романтические мосты — все восхищало взор.

Построенная в стиле французского классицизма усадьба при В.А. Всеволожском являла собой большое доходное хозяйство. Здесь был конный завод, скотный двор (здания сохранились до наших дней), сад, оранжереи, мастерские краснодеревщиков, полотняная, жестяная фабрика и т.д.

В 1825 г. Середниково переходит к купившему его генерал-майору Дмитрию Алексеевичу Столыпину, родному брату Елизаветы Алексеевны Арсеньевой — бабушки поэта. Отныне оно становится родовым столыпинским гнездом, где в летние каникулярные месяцы гостит юный поэт. Теперь через окно, распахнутое в парк, мы видим «мечтательного поэта», «свечу на его столе», так же, как и он, являемся свидетелями игры сил и стихий природы. Часто поэтический рассказ ведется им «от третьего лица». Поэт мечтает, конфликтует с миром, пытается определить причины своих душевных мук. Здесь рождаются его ранние стихи, здесь он заполняет поэтические тетради и составляет рукописные сборники.

В 1869 г. именье становится собственностью купеческого семейства Фирсановых. Последняя владелица усадьбы — Вера Ивановна Фирсанова, дочь известного купца и мецената, бережно относилась к памяти поэта. Об этом свидетельствует обелиск в парке, установленный ею в 1914 г. в честь 100-летия со дня рождения М.Ю. Лермонтова; расписанный по ее заказу художником В.К. Штембергом плафон на втором этаже парадного дома на тему «Демон»; бронзовый бюст поэта, выполненный скульптором Л.С. Голубкиной и т.д.

На средства В.И. Фирсановой реставрировалась каменная церковь св. Митрополита Алексия в Середниково, была построена школа и открыт филиал Строгановского художественного училища для крестьянских детей в деревне Лигачево, выстроен мост через Горетовку, открыта новая платформа на Николаевской железной дороге — Фирсановка. По утверждению реставраторов, «Вера Ивановна Фирсанова, значительно украсившая имение, придала ему образ идеальной русской усадьбы «Золотого века». Однако, в отличие от Царицына и Кускова, главный парадный дом здесь делается камерным, «скорее в стиле Эрмитажа, чем дворца». В таких домах собирались коллекции и богатые библиотеки. Сюда приходили друзья, проводившие время в приятных беседах, музицировании, игре в бильярд и т.д.

После Октябрьской революции 1917 г. усадьба Середниково была экспроприирована и передана под санатории (МК партии и Московского областного Минздрава).

К началу 90-х гг. ХХ в. возникло прямо-таки бедственное положение: денег на реставрацию и ремонт зданий и построек не выделялось, крыши текли, стропила и цоколи разрушались, бельведеры прогнулись и покосились набок. Самым чудовищным образом разворовывалось все за исключением «неотделимых от дома деталей».

Лишь в 1992 г. Ассоциацией «Лермонтовское наследие» совместно с администрацией Московской области в усадьбе был создан «Национальный Лермонтовский центр в Середниково» с целью сохранения и реставрации ансамбля, возрождения усадебной жизни.

Новый хозяин — полный тезка и правнук кузена великого поэта — Михаил Юрьевич Лермонтов на внебюджетные средства за 3–4 года практически полностью завершил здесь общестроительные работы по восстановлению фасадов зданий центрального ядра и благоустройству территории, включая дренажную систему и посадку зеленых насаждений. По словам реставраторов, «парадное ядро уже восстановлено на 80–90%». К сожалению, сказали нам сами Лермонтовы, усадьба, состоящая из 16 исторических зданий (конный и скотный двор, манеж, дом управляющего и т.д.) сегодня не вся находится на их балансе. Здания, не составляющие центрального ядра, еще находятся в ведении Минздрава области и поэтому пока реставрироваться не могут. «Хотя надежда есть, — замечают они. — Губернатор Борис Громов не так давно подтвердил свое решение о выводе санатория и передаче нам остальных зданий».

«Самые большие утраты, — сообщила нам в эксклюзивном интервью главный архитектор-реставратор усадьбы Наталья Борисовна Панкова (занимается и руководит реставрационными работами в имении с 1982 г.), — произошли после того, как в 60-е гг. Середниково было передано Министерству здравоохранения Московской области. Здесь устроили санаторий для туберкулезных больных, в большинстве своем прибывших из мест заключения. С тех пор более 30 лет в усадьбе царила «злая атмосфера».

Главный дом стал клубом, в котором оборудовали кинозал, пробив стены мраморного зала. Дом разрушался от сильных протечек, расхищались и портились многие вещи (в их числе — зеркало в дубовой оправе, гобелены, каминные решетки, столы и стулья и т.д.). Все вывозилось ночью даже со второго этажа. И только благодаря активным протестам и письмам реставраторов, «бивших во все колокола», удалось произвести экспертную оценку имущества и закрыть главное здание усадьбы для посещения».

Чтобы тревога специалистов стала понятнее, приведем хотя бы один пример. В выходной день, когда медперсонала не было на месте, изрядно подвыпивший больной бутылкой разнес единственное из сохранившихся (и уже восстановленное к тому времени) ампирное зеркало. К сожалению, это был не исключительный случай. Нередко пациенты били венецианское стекло, оконные витражи, тушили окурки о резное красное дерево, использованное в оформлении интерьера и т.д.

Как бы предвидя эти события, С.Т. Кольридж — английский поэт «Озерной школы» (XVIII в.), — которого очень высоко ценил юный Лермонтов, писал задолго до них в своих пророческих стихах:

Тут сила древних чар
Разрушилась — фантомов мир прелестный
Исчез, и тысячи кругов
Сошлись в венце мучений. Погоди!
Несчастный! Ты от содеянного взгляд отводишь свой.
Теченье времени вернет былую гладь.
Виденья прошлого воротятся. Постой!
И вот уже осколки дивных форм
Соединяются в волнующий объем,
Вновь заводь с тиною преображая в зеркало. (S.T. Coleridge)

Кольридж словно вступает в только ему ведомый диалог с варварством, посягнувшим на красоту. И предрекает победу добра над силами зла. В этих строках предугадывается нелегкая жизнь «дворянского гнезда» в ХХ веке. Нынешние хозяева Середниково — потомки одной из трех ветвей славного рода Лермонтовых — в союзе с замечательными реставраторами теперь буквально по осколкам собирают и воссоздают этот уникальный архитектурный и историко-культурный памятник.

Что сделано и что предстоит сделать реставраторам

По словам хозяев и реставраторов усадьбы, строительные и фасадные работы основного здания и флигелей завершены. Но остается самая тонкая и дорогостоящая работа — восстановление уникального интерьера усадьбы. Пока сил и средств Лермонтовым хватило лишь на консервационно-восстановительные работы. Что и говорить, приходилось сталкиваться с серьезнейшими проблемами. Например, чтобы спасти фундамент флигеля и стены от бесконечно проступающей на них черноты, они вынуждены были обратиться за помощью к голландским реставраторам. Используя новые технологии, те сделали «инъекции» специальным раствором по всему периметру здания.

К настоящему времени в главном доме бережно восстановлено все, что удалось сохранить от полного разрушения: уникальные росписи плафонов, витражные окна на втором этаже здания, стилизованные в духе того времени печи, роскошные люстры из позолоченной бронзы, «каждая деталь которых, замечают реставраторы, — точная копия музейных экспонатов» и многое другое.

Но впереди — огромный труд, связанный с реставрацией и изготовлением уникальных дверей из красного дерева, панельного обрамления стен и окон, восстановлением художественного инкрустированного паркета в мраморном зале и т.д. Это потребует значительных финансовых вложений и привлечения опытнейших мастеров.

Уже входя в вестибюль центрального здания, мы поразились красоте мозаичного пола из метлахской плитки, выложенного, как нам пояснили, при В.И. Фирсановой. «Однако, — заметила главный реставратор, — это лишь чудом сохранившиеся фрагменты. При съеме плиток, — пояснила она, — серьезно поврежденных временем и обитателями санаториев, многие из них были утрачены, поскольку уже тогда был применен цемент, «к счастью, непрочный». Вела реставрацию пола и парадной лестницы на второй этаж «сама Ирина Анатольевна Кулешова», известнейшая реставратор-технолог, ранее возглавлявшая реставрацию Кремля. Она составляла мастики для очистки и реставрации камня и дерева (кроме красного), «ползая на коленях, буквально по кусочкам собирала орнамент уникального мозаичного пола». Восстановленные дубовые лестничные балясины, перила и каменные ступени — тоже ее заслуга.

Реставраторы и хозяева владения с сожалением констатировали, что усадебная мебель полностью утрачена, а из текстиля сохранились лишь ламбрекены, остатки кистей на карнизах, и один гобелен, находящийся сейчас на реставрации в Ново-Иерусалимской мастерской. Большой овальный стол и стулья для овального зала сделаны по проекту архитектора Сергея Карташова (в прошлом реставратора) на одном из мебельных объединений. Многое воссоздано руками местных мастеров-краснодеревщиков, помнящих этот усадебный стиль.